Маньяк из него вышел на пятёрку. Какой-то, право, Волдеморт вышел, а не просто амбициозный мальчик-часовщик. Умница – разбирается в самой сути вещей и умеет вести себя скромно, как выпускник-отличник, такой вежливый, такой скромный худой молодой человек. «Чем могу помочь? Да, ты сломан. Конечно, я это исправлю…» и – хря-ась по голове…
          Трудно не заметить, что действие вокруг него заворачивается куда интереснее, чем вокруг Питера, который ко второму сезону уже раздражал меня неимоверно. Казалось бы, и добрый парень и растерянный от свалившихся на него куч способностей, и как бы ни в чём не виноватый, надо сочувствовать – а у меня ничего, кроме глухого раздражения не вызывает. Ему даром досталось то, за что умница Грей губит свою душу, если там что-то осталось от души после смерти приёмной матери (ну, как показали дальнейшие события, осталось, и ещё как). Почти ситуация с Джеймсом Поттером и Северусом Снейпом – одному всё на блюдечке, за так, другой вынужден надрывать спину, чтобы вырваться из своей социальной среды и занять место по уму. Так и часовщик изначально неравен сыну крутой Анджелы, которая входит в секту этих таинственных двенадцати со способностями. 
          Мальчика-ботаника Зак играет с блеском. Начитанный, близорукий, чистюлечка-аккуратист Гэбриэл Грей, утешение мамы. Удручающе обыкновенной женщины, даже и несколько помешанной, которая внесла свои пять кнатов в становление Сайлара. Явно неуравновешенная дамочка, дёрганная и с закидонами, с нереализованными амбициями, и ко всему прочему немудрая совсем. То есть полностью. Ведь одним словом могла вернуть сына, могла сказать – ну конечно, Гэбриэл, мне всё равно, чем ты занимаешься, лишь бы тебе это нравилось, лишь бы ты был счастлив, я тобой всё равно горжусь! А она вместо этого? «Ты что, Гэбриэл, какое достаточно? Никогда не скажу тебе таких слов, если знаю, что мой мальчик способен на большее! Ты президентом достоин быть, и никаких мне глупых часов» – «А вот, мами, если люди пострадают в этом случае? Много людей…» – «Да о чём ты говоришь, сыночка, ты же у меня мухи не обидишь!» – «Нда? Я на многое способен, мама» – и долгий маньяческий взгляд загорается идеей: «Я тебе покажу!»
          Ценю первый сезон за такие красивые моменты, как этот, когда он замораживал воду, превращая брызги в снежинки. Это так красиво, что даже Хиро за окном улыбается – хотя почему «даже»? Японец как никто может оценить подобные вещи, и не сам ли Хиро устроил первый в сезоне прекрасный эстетически момент, когда развесил вокруг Чарли сотни бумажных журавликов?
          И тут – преображение. Лицо Гэбриэла, наблюдающего за матерью, кружащейся под снежинками, становится хищным, вместо мальчика-ботаника в клетчатой рубашке с зализанными волосами проступает Сайлар – с длинными глазами, полными мрака, с усмешкой, которую иначе, чем дьявольской не назовёшь, и даже волосы стали взъерошенными – что идёт ему куда больше, но вкупе со взглядом изменило практически до неузнаваемости. И мать пугается.
          Пока она отсиживается в спальне и плачет, Гэбриэл возвращается ещё раз. Чудесная серия, на самом деле, одна из любимейших в сезоне. Как он колотился о дверь затылком и спрашивал, почему он способен на убийство половины города... «Ему так грустно», – говорит Хиро, пока Гэбриэл вынает душу из зрителя своими басовитыми «Мо-ом?» – «Иди убей его сейчас, он не ждёт», – шепчет практичный Андо, но Хиро, которого, видимо, за это люблю, отвечает: «Я не могу убить человека, просящего прощения. Это не по кодексу бушидо».
          Обожаю такие моменты. И скошенный на Хиро тёмный сайларовский глаз: «Хочешь убить? Так убей! Не можешь?! Тогда я тебя убью!»
          Ох, ну это бесконечно можно пересказывать.